Коронный разряд - Страница 32

— Не пясничай. Можешь говорить. Итак? — Рубленными и строгими фразами потребовал он ответа.

— Позволь выразить искреннее возмущение этим безальтернативным тоном, который накрепко связывает меня с происшедшим. Эта тенденция во всем винить именно меня, раздражает еще со школы. Какая-то вечная презумпция виновности!

— Но это ведь ты, да? — Не сменил тон Артем.

— Я, но...

— Максим!

Один из случаев, когда слово приобретает новое значение. Было имя — а стало нечто обвинительное и требующее немедленного раскаяния вместе с расшифровкой всех планов.

— Ладно... Твоя машина, как я уже сказал, была контейнере. Вертолет с контейнером летел в Москву. Мои недоброжелатели задействовали свои связи в штабе ПВО столицы и посадили вертолет. Вскрыли контейнер, сорвали пломбы. А там твой джип. Княжеский, то есть.

— Краденный... — Глухо отозвался Артем.

— Ну кто ж станет красть княжеский джип! Да кому такое в голову придет!

Артем молча сложил руки на руле и уперся в них лбом.

— Вот и получается, что местного генерала подставили, заставив посадить вертолет с имуществом наследника княжества Шуйских. А тот даже не аристократ, ему твой гнев, переданный через отца, всю карьеру сломать может. Вот, разыскал нас и пришел лично приносить извинения.

— Так что у тебя в Москве есть первый должник, — бодро завершил я, уже со скепсисом предчувствуя, что благодарностей не дождусь.

— Максим, а мне он нужен? — Выпрямился товарищ и строго посмотрел на меня.

— Ну, дело ведь хорошее. Не в этом году, так через пару-тройку...

Артем поднял стекло, завел машину и молча вырулил на магистраль. Смотрел он вперед холодно и равнодушно, сконцентрировав все внимание на дороге. А подарок офицера, так и неоткрытым отправился на заднее сидение, вместе с документами, собранными одним движением с приборной панели.

— Что, даже что в футляре, не посмотришь? — Осторожно поинтересовался я, заерзав от его реакции.

— Нет.

Я невольно покосился назад.

— А можно я посмотрю?

— Нет.

Тревожное ощущение и некая неустроенность, как у кота перед дверью, за которой кто-то шуршит, поселилась в душе.

— Я одним глазком?

Артем вобрал воздух для очередного категоричного отказа, но выдохнул с некой обреченностью и отмахнулся рукой.

Быстро перегнулся через кресло, приподнял крышку, мазнул взглядом по содержимое, закрыл и удовлетворенно вернулся на место. Ощущения — как будто прохладный ветер подул на зачесавшееся место.

— И что там? — Полюбопытствовал все-таки Артем, пусть и прежним равнодушным тоном.

— Наградной кортик, выданный в честь завершения офицерских курсов. Категорически не рекомендуется терять, вещь сугубо индивидуальная и где-то даже ритуальная.

— Зачем он мне?

— В том-то и дело, что незачем! — Старался добавить я эмоциональности в тон, чтобы перебить его равнодушие. — Поэтому спокойно можешь вернуть его назад. Более того, с твоей стороны это будет правильно и красиво. Но так как это подарок возвращенный, то вместо него тебя попросят выбрать что твоей душе угодно: вещь или услугу. Это обычная ситуация, когда неизвестна плата, которую затребуют, но по умолчанию согласны на любую.

— Я же не для себя... — Произнес чуть смущенно, так и не дождавшись ответа или какой-либо реакции.

И вновь тишина.

— Мы же просто ехали учиться, — произнес он, не выдержав, сквозь зубы.

— Тебе не кажется, что просто ехать — невероятно скучно?

— Поэтому надо манипулировать, использовать чужой герб и имущество, сталкивать лбами генералов и тревожить систему обороны столицы?!

— У меня все точно и запланировано на несколько ходов. — Уверил я его. — В конечном итоге, ты главный выгодоприобретатель, без малейшего для себя риска.

— А ты?

— Я — в легком плюсе, — добавил я тоном скромного хорошиста.

На этот раз молчание длилось несколько минут. Я уже собрался выдать что-нибудь примирительное, когда Артем вновь заговорил — тоном усталым, но с оттенком заботы. Как отчитывают тех, кто бесспорно дорог.

— Скажи, почему с тобой все так сложно, а? Какие-то танки, вертолеты, контейнеры, генералы...

Набрал было воздуха, чтобы отделаться шуткой, но, поразмыслив, решил, что так будет неправильно. Крепко дружили мы достаточно давно, так что теперь многое друг о друге не знаем. При этом, в памяти моей, Артем — он все еще прежний, будто не прошло и одного дня с момента последней встречи. И для Артема, наверняка, я остался там, в конце девятого класса.

Забавно, но отвечая на его вопрос, не придется искать отметку, с которой все изменилось, после которой со мной стало 'все так сложно'.

— А что мне было делать тогда, два года назад? Ты телефон не берешь, Федор уехал, скучно. — Спокойно ответил я, не допуская и намека на иронию.

Артем покосился, но встретив абсолютно серьезный взгляд, задумчиво хмыкнул и надолго замолчал. Поглядывал, правда, будто ожидая улыбки или продолжения истории. Но она, история, вся целиком такая и есть.

Новый съезд вернул нашу машину в тесные объятия города. Тут, ближе к центру, свободной земли было отчаянно мало, оттого теснились по обеим сторонам дороги дома: старые и новые — древние панельки времен завершения войны, когда жилья требовалось много, дешево и быстро; там же, плечо к плечу к ним высились молодые красавцы из кирпича и гранита. Иногда казалось, будто не здания, а отцы и дети стоят плечом к плечу. И виделась в этом даже не смена поколений, а подвиг, которые старики, пусть ветхие, но все еще горделиво и осанисто стоящие на мощных фундаментах, через бедность и надрыв сил совершили для того, чтобы росли рядом молодые, богатые и счастливые.