Коронный разряд - Страница 31

— Ай, да ну тебя, — расслабляя мышцы, безнадежно махнул Артем рукой, дотянулся до портфеля с документами на заднем сидении и принялся выуживать документы, выкладывая их на торпеду над рулем.

Чтобы, значит, при проверке под рукой были.

— Ты паспорт после четырнадцати лет менял? — Заинтересовался я.

— Нет, зачем? — Продолжал он манипуляции с бумагами.

Значит, на фотографии в паспорте — скромный парень интеллигентного вида в очках. А не обретший волю и мышцы шкаф.

— Не признают, — цокнул я скептически. — Ты с этими документами из разных эволюционных ступеней.

Артем замер, затем взглянул на права, лежавшие на стопке бумаг сверху, и хмуро всмотрелся в улыбающуюся и худенькую физиономию. Права мы тоже получили в четырнадцать.

— Да что б тебя... — Произнес он с тоскливым надрывом, а затем заприметив что-то в зеркала уже откровенно взвыл. — Я же говорил!

Крякнув дикой уткой, позади пристроился мерседес с полицейской расцветкой и игриво мигнул сине-красной люстрой.

— Вон там остановиться можно, — с заботой подсказал я ему, указывая на кармашек после знака 'место стоянки'.

— Молчи, просто молчи, — категорично отозвался Артем, снижая скорость и выруливая одной рукой, другой же лихорадочно тасуя документы так, чтобы сверху был просто княжеский патент.

Внешний вид и форма серебристой гербовой бумаги 'Его светлости' пережили уже два столетия без серьезных изменений, оттого и сейчас она не украшалась фотографией. Но и подделать ее было не под силу обычному жулью, так как в сути своей патент представлял собой артефакт, охотно отзывающийся визуальными эффектами по требованию настоящего владельца, будучи в его, и только в его руках. У Шуйских серебро бумаги проходило жемчужными волнами, складываясь в силуэт стремительно взлетающей чайки — мне как-то показывали, опасаясь, что я решу проверить эффект самостоятельно и все сломаю. Возмутительное предубеждение.

Занятно, что именно чайка — в роду-то прирожденных медведей-оборотней. Быть может потому, что второй облик Шуйских — довольно серьезная и тщательно оберегаемая тайна. У них из-за этого и родовое оружие — пистолеты, огнестрельное оружие, а родовая стихия — огонь. Абсолютные антагонисты медвежьей природе — чтобы даже краем мысли не связали огромные следы в дремучих заповедниках княжества с теми элегантными и солидными людьми, что обитают в родовой крепости. В общем, тайна настольно деликатная, что подшучивать над Артемом никогда не становится скучно. Понятное дело, что допустимо это только средь своих, посвященных и уже успевших на нем прокатиться. Но если без шуток — большой кровью может огласка обратиться. Никто не любит чуждого, нелюдского — под искоренение коего (и попутный грабеж) всегда можно найти союзников. Хорони их потом...

— Так, документы есть, руки на руле, Максим молчит, все будет в порядке, — между тем успокаивал себя княжич, останавливаясь на краю дороги.

Я только фыркнул и отвернулся, но краем глаза продолжал наблюдать в центральное зеркало, как из остановившегося позади автомобиля, уже не сверкающей 'люстрой', с пассажирского сидения с солидной неспешностью выбрался мужчина в возрасте, поправил мундир с богато расшитыми и звездными погонами и принял от кого-то в салоне фуражку, размещая ее на голове козырьком ровно вперед мастерски и с изрядным опытом. Последним из салона показался продолговатый футляр орехового дерева сантиметров сорок в длину, десять в ширину и пять в высоту, принятый вышедшим офицером бережно, двумя руками. И столь же деликатно, неспешно, он понес его к нашей машине, двигаясь со стороны водителя.

Артем явно удивился, но виду не подал. Кнопкой опустил стекло рядом с собой, позволяя звукам оживленной трассы ворваться в салон. Следом пришел запах разогретого асфальта и бензина, а парой секунд позже — тонкие нотки хорошего одеколона.

Из-за высоты машины, взгляды Артема, все еще дисциплинировано удерживающего руки на руле, и подошедшего господина, оказались на одном уровне.

Седина на висках, морщины под глазами и холодный, цепкий взгляд, за равнодушием которого чудилась ярость и обреченность, запрятанные настолько глубоко, что уловить их можно было только зная, что произошло.

Артем понятия не имел, оттого встретил офицера радушной улыбкой и простодушным вопросом.

— Что-то случилось? — Произнес мой друг легко и спокойно, щурясь от заглянувшего в открытое окошко яркого солнца.

Офицер ощутимо вздрогнул, подавившись заготовленной фразой. Но довольно быстро собрался и четким, выверенным движением протянул футляр Артему.

— Приношу извинения, Артем Евгеньевич, за доставленные неудобства. Неизбежные в профессии накладки. Виновные будут строго наказаны. Прошу принять от всего сердца.

Артем подарок принял, умудрившись не выдать обескураженности на лице и не озвучить вертящиеся на языке вопросы.

— Честь имею, — резко качнул головой офицер, по-уставному повернулся через левое плечо и отправился к своей машине чуть ли не чеканя шаг.

Надо сказать, следующие свои слова Артем произнес уже после того, как позади вновь замерцало синим, и ведомственный авто, потребовав себе начальственным покрякиванием место в вечно спешащем потоке, вновь вырулил на магистраль. И даже после этого события прошло не менее пяти минут.

— Максим, что происходит? — Коротко выдохнул он, продолжая смотреть вперед через лобовое стекло.

Футляр продолжал лежать на его коленях нераскрытым.

Я изобразил пантомимой, что вообще-то мне настрого запретили что-то говорить.